Обзоры
"Колобок": высокохудожественное литературное гурманство с ностальгическим оттенком
На волне успеха «Русской кухни в изгнании», которую, во всяком случае, в России переиздали уже не раз, один из ее авторов, Александр Генис. Оставшись в одиночестве, решил не оставлять своим вниманием гастрономическую тему. В его путевых заметках, озаглавленных «Колобок и др.» читателю предлагается вслед за автором побывать на всех континентах, кроме, пожалуй, Австралии в разделе «Кулинарные путешествия», причаститься тайных связей души и желудка в «Гастрономических этюдах», вспомнить историю СССР в продовольственном смысле в разделе «Красный хлеб» и разделить кулинарные пристрастия писателя в «Кухонном блоге».
Упражнения Гениса на гастрономическую тему крайне увлекательны хотя бы потому, что автор – человек советский до мозга костей, несмотря на тот факт, что покинул родину в конце семидесятых. Но основные привычки и пристрастия, которые остаются с человеком навсегда, формируются в детстве и в юности, которые г-н Генис провел в СССР. Вот он и не может до сих пор забыть вкус борщей своих киевских бабушек и с легкой грустью вспоминает юношеские подвиги на алкогольном поприще.
Генис, разумеется, гурман просвещенный и там, где нужно, подкрепляет свои выкладки подходящими цитатами из школьного курса литературы советской школы. Впрочем, труды Карема и Похлебкина, он, разумеется, тоже штудировал. С последним он, вообще, состоял в переписке. Мало кому из литераторов, способных захватывающе высказаться на гастрономическую тему, удалось
побывать в таком количестве стран и отведать такое количество блюд, как Александру Генису. Несколько смущает его странный интерес к русским ресторанам за границей, где автора ждет неизбежное разочарование, о чем он с непонятным упорством рассказывает читателю. Все уже поняли, что он патриот русской кухни и незачем лишний раз это доказывать. Еще одна непонятная вещь – автор довольно своеобразно обходится с некоторыми названиями блюд и кулинарных техник. Например, перуанское севиче у него выглядит как «севиш». Но все эти незначительные мелочи едва ли способны затмить главное достоинство книги – необыкновенную увлеченность автора ее основным предметом – едой и его способность захватывающе рассказать о самых незамысловатых блюдах, вроде картофельного пюре. Здесь, в отличие, от «Русской кухни в изгнании» практически нет самого ценного – литературно изложенных кулинарных рецептов (хотя парочка все же найдется, в том числе дивный рецепт русских щей из репертуара самого Гениса).
Очень весело читать про гримасы американского общепита, хотя автор отдает должное лучшим его представителям – Томасу Келлеру из French Laundry, новоорлеанским, сан-францисским и новоанглийским рестораторам. Неприязнь к стандартизированным гамбургерам у Гениса можно сравнить лишь с его недоумением по поводу суши-бума в отечественных заведениях, так что на страницах книги он не раз упоминает московское заведение, где его пытались накормить борщом, суши и горилкой.
Ему необыкновенно везет на разного рода кулинарные экспириенсы – жареные морские свинки в Перу, буйволиное молоко на Украине, луковый суп на уже несуществующем рынке, известном как «Чрево Парижа». Но тут как в латинской пословице, случай улыбается тому, кто его создает.
И напоследок, в духе аннотаций советского книгоиздательства, рекомендация. Кроме широкого круга читателей, интересующихся кулинарией и путешествиями, книга может быть рекомендована ресторанным критикам – за красоту слога и рестораторам – если то, что вы предлагаете в своих заведениях, хотя бы отдаленно будет напоминать описания блюд из «Колобка и др.», вы определенно работаете не зря. И, да, вот еще, цитата: «Чтобы вкусно жить, надо не разевать рот на чужое и дружить с календарем. Плавно изгибаясь вдоль родной изотермы, местная еда живет в согласии с природой – не только своей, но и нашей. Поэтому в молодости мы встречали первый огурец как первый поцелуй… Свое, конечно, вкуснее всего – ведь оно выросло с тобой на одной грядке. Но я не готов стать рабом местности и догматиком локального. Мир велик, еда – разная, и нельзя умереть, все не попробовав. Компромисс в том, чтобы вести, как флора и фауна, сезонную жизнь, помня, что за чем идет – когда, почему и откуда.»
Текст: Алексей Лущанов
Иллюстрация: Максим Мордвинцев
