На персонажа культового фильма наш герой похож не только окладистой бородой, несуетным нравом, но и способностью с мудрым видом изрекать сложносочиненные предложения. В остальном Александр Андреевич Лысяков – общепризнанный на Урале законодатель мод в кузнечном деле – абсолютно оригинален. В своих суждениях, некой глобальной «мужицкой» мудрости, невероятно творческом восприятии окружающего мира. Для полноты картины место для интервью с ним мы выбрали тоже знаковое – кафе «Кузня», где не только в интерьере, но и в меню чувствуется рука Мастера.
– Александр Андреевич, вы же рязанский мужик, как вы здесь-то оказались?
– Ну, схема очень простая. Армия. Сама по себе судьбоносность и прописанность судьбы очевидна. Здесь достаточно материала, здесь есть дерево, есть железо, есть среда, в которой можно много работать физически, здесь не Ялта и не Сочи, где жара и существование кузницы под большим вопросом. Это большие заводы, а раньше было ощущение, что рабочий человек – на первом месте, в каждой газете. Когда мама узнала, что я не работаю на заводе, она очень расстроилась. Но когда я ей написал письмо о том, что я построил первую кузницу, она мне написала: ну наконец-то при деле!
– То есть, было какое-то движение души?
- Да. Я настаивать не буду, но считаю, что ответственность у нас перед этим всегда существует. И это лучшие наши решения, если мы, предчувствуя, поступаем. И то, и другое и третье, что я в жизни делал, мне казалось, первое – защищал всегда свободу, право выбора. Это родило такую микротеорию: я понял, что если чувствую большую степень неизвестности, то я на правильном пути. Сейчас мой организм проснется, мобилизуется и начнет эту стену царапать или подкапывать.
– Но вы же, оставшись здесь, работали фотокорреспондентом. Достаточно долго. Почему?
– Система обстоятельств, которая не предполагалась, тоже имела место. Я прихожу в армию, я умею рисовать. Я помню из детства, что я всегда рисовал окно. В деревне сижу и смотрю в окно: вот дерево, вот лошадь прошла. Само желание видеть что-то во мне родилось. Объектив, картина ли – это просто желание видеть. Потом все это будет – и то, и другое, и третье. Это окно, это пересечение разных сцен жизни в этих глазках… Естественно, когда я в армию попал, мне тут же устроили проверку на рисование самолетов, а мечтал-то я быть летчиком, и я попал в самую пятерку, и до сих пор могу запросто это рисовать. Меня взяли в отдел, где была фотолаборатория, и я подумал – тут я могу фотографии домой посылать. И пошло-поехало. И американские выставки, и я молодой здесь, и все ТАССовские корреспонденты… я, собственно, ничего не делал для этого. Только был и все.
– В принципе, вся эта работа, которая, как я понимаю, доставляла удовольствие, вдруг как-то вот раз и трансформировалась в кузню. Причем, одним из аргументов, который вы только что озвучили по поводу, что подвигло вас остаться, было именно это. Может, это на подсознательном уровне, подспудно?
- На подсознательном. Вот то – было на подсознательном. В изобразительное меня тянуло, потом это все превратится в картины, в живопись, и там у меня тоже множество всяческих удач было… Но, знаете, у меня было одно такое выражение, я люблю его вспоминать, оно было абстрактным и никак мной не рассчитывалось. Думал, навязалась какая-то… Если б меня спросили, как бы я хотел прожить, как будто я готовился, что меня кто-то спросит, я говорил: я хочу прожить героически в пейзаже. Ну что такое героически в пейзаже? Ну бред… Но смотрите, дальше как события развивались: уже пройдут годы, у меня будут лошади, и я уже кузнечу, и то и се делаю, и я уже весь в прилипших рубахах хожу… выхожу на Шарташе на улицу и слышу и вижу, как рвутся почки и начинается весна, ну, что-то такое, да… я на это все смотрю и думаю: нет, все нормально сказано было. Я при делах, на ратном труде, как герой живу в пейзаже. Все же свершилось. Ощущение какой-то правильности.
– По кафе вопрос, всей этой красотищи, необычности. Откуда вдруг? Почему кафе?
– Резкого желания никогда не было. Сейчас, правда, у меня появляется авантюрное желание сделать кафе из креозотовых шпал… Эти вот движения, эти вот толчки под зад – как раз то, что я хотел бы в себе воспитать. Новые движения. В ходе разговора я уже несколько раз ответил, что само наличие натурального меня очаровывает. Вот, например, у меня сформировано, или доформировывается отношение к еде. К ее натуральности. У меня в портфеле документы на открытие движения «Натуралы». Мясо сегодня искусственное, молоко тоже, рубашки я целлофановые ношу, все в полиэтиленовом мешке… искусственный человек придуман. Мы проиграем, проиграли уже. Но вот здесь, в «Кузне», что-то есть, какая-то поэзия натуральности.
– «Кузне» уже два года. А чья идея была изначально, кто автор?
– Павел Валерьевич (собственник кафе – прим. автора) задумал сделать, условно говоря, пищеблок – это, безусловно, его идея. Мы с ним раньше общались, и он рискнул пригласить меня сюда. Я и думать-то не думал. Думаю, ну, ерунда какая, сейчас быстро сгоношим и все такое. Меня любят строители. Никаких эскизов, никаких чертежей. Раз, на заборе нарисую, и они делают. Хотя Павлу Валерьевичу показывали эскизы, дотошно разработанные. Мне одна девушка не очень давно сказала фразу: «Отныне я вас буду всегда слушаться, вот что ни скажите, все буду слушаться». Я так подумал: ничего себе, вот это да! Какой ответственностью я должен обладать, чтобы сказать правильно? И с другой стороны, какая вера! Ну, естественно, полностью она не подтвердила, тут же начала не слушаться, и все! Так вот, Павел Валерьевич сказал мне – буду слушаться, и слушался. Для меня важно доверие. Я по принципу троицы: должна быть идея, воля и исполнение. Вот если эти три слагаемые работают все, то получается полная гармония. У Павла Валерьевича есть идея, у него есть воля, и у него есть исполнитель. Я в своем статусе, на своем месте, я батрачусь полностью. А он, естественно, все обеспечивает.
Благодарим кафе "Кузня" за гостеприимство.
Беседовал Алексей Ванченко, журнал "Стол"
|
