Никто уже, слава Богу, не сомневается в том, что кулинария – это искусство. И Кулина по праву занимает свое место в сегодняшнем пантеоне муз. Лишним доказательством этого является тот факт, что многие великие композиторы были блестящими гастрономами. Даниель Обер, Гектор Берлиоз, Джоаккино Россини – все они оставили след не только в музыкальном наследии человечества. Блюда с их именами до сих пор фигурируют во множестве ресторанных меню по всему миру. Как влияет гастрономическая составляющая жизни на творчество российского композитора, журнал "Стол" и Алексей Ванченко выясняли у «дедушки уральского рока» Александра Пантыкина.
Александр Александрович Пантыкин – русский композитор, драматург. Основатель нового направления в музыкальном театре «лайт-опера». Член Союза композиторов России, Союза кинематографистов России, Союза театральных деятелей России. Академик Академии кинематографических искусств «Ника». Заслуженный деятель искусств Российской Федерации. Лауреат Национальной театральной Премии «Золотая Маска». Директор «Студии TUTTI Records». Именем Александра Пантыкина в 2002 году названа Детская школа искусств в городе Верхняя Тура Свердловской области.
– Сан Саныч, как влияет кухня на творчество суперзанятого композитора?
– Как ты справедливо заметил, времени очень часто не остается ни на что. А музыку новую все время хочется слушать. Поэтому я для себя нашел такую формулу: все время сочетаю что-то с чем-то. Если я работаю, допустим, пишу музыку, не важно, к фильму, к спектаклю, еще к чему-то, то у меня все равно справа работает телевизор большой, на котором включена программа Mezzo HD, на которой постоянно происходят премьеры балетов, опер…
– Со звуком?
– Нет, я просто слежу за тем, что происходит. Потому что сегодня в музыкальном театре очень много событий. Конечно, у меня нет времени туда-сюда съездить, я не успеваю, но я вижу, как выглядит опера. Музыку-то я знаю. Получается, что музыку новую слушать некогда. Но я нашел способ. Когда я прихожу на кухню, у меня там стоит еще один телевизор. И я начинаю смотреть с You Tube последнее. Ну, допустим, последнее Грэмми. Кто там, какие-то новые имена появились, какая-то новая группа...
То есть у меня давным-давно процесс поедания связан с поглощением еще и духовной пищи. Как мы подбираем под какое-нибудь мясо либо красное, либо белое вино, если мне называют блюдо, у меня сразу идет ассоциативный музыкальный ряд. Но я могу сказать честно: благотворнее всего на еду влияет старая венская школа, которая включает в себя Гайдна, Моцарта, Бетховена, несмотря на всю его революционность…вроде бы у него такая мятежная музыка – предтеча романтизма… А если говорить о музыке Шопена, которая, казалось бы, должна расслаблять и заставлять как-то релаксировать, а нет… не работает. Почему? Вот этих финтифлюшек много! И на них все время отвлекаешься.
– Есть очень много людей, которые на это не отвлекаются. Они процесс творческий сопровождают процессом питания: сидят, пишут и едят или перекусывают… Вы в этом плане человек основательный. С самого начала было так?
– Нет, это длительная работа над собой. Все оказалось очень просто. Я из тех людей, которые засыпают всегда и везде, стоит им чуть остановиться. Например, еду я в трамвае, держусь за поручень. На секунду застыл. Перестала работать мысль – тут же уснул… Даже такое есть поверье, что если на генеральном прогоне Пантыкин уснул, значит, спектакль удался, в нем все органично, ничто не режет слух, ничто не мешает. Вот я и задал себе вопрос: откуда это у меня? Как выяснилось, это напрямую связано с моим питанием. И я перешел, как мне кажется, к более активным продуктам. Я почти перестал есть хлеб и хлебные продукты и стал чувствовать себя гораздо лучше. Весь упор у меня теперь на мясо, на рыбу и на овощи. Хороший кусочек мяса с овощами приводит меня в рабочее состояние. Я предпочитаю мягкую свининку, говядина у меня сложнее переваривается.
– Это то понимание, которое пришло со временем, а раньше как оно было?
– Раньше было все подряд. Все, что «шевелится на столе».
– Предпочтения какие-то были?
– Нет, особых не было. Любимый был колбасный сыр. Но дело в том, что с сыром произошла странная история: у меня же еврейская семья, и мы всегда готовили сырный еврейский салат. У него еще есть другое название, но я его забыл. Это сыр, чесночок, туда еще добавляют яичко вареное. Вот это я очень любил. Позже под этот салат я стал подыскивать сорта сыров. То есть те, которые приближались бы к тому салату, вкус которого я помню с детства. Но сыр поменялся, и в результате я почти перестал его есть. Только мои друзья напоминают мне, что я когда-то этот салат любил.
– А есть истории о первой встрече с какими-то иноземными продуктами?
– Да, с устрицами была ситуация такая: мне их принесли, я открыл одну из них и почувствовал такой запах… как будто океан дохнул своей вечностью и мудростью. Но этот запах мне не понравился, и я подумал, что лучше мне остаться дураком… Но мне сказали: да нет, это же устрицы! Ладно, с запахом я как-то смирился. Съел одну, а внутри оказались какие-то мелкие песчинки. И это меня добило окончательно. Я даже чай пью через ситечко, если у меня плавает в чашке чаинка хотя бы одна, я не могу его пить, для меня это какое-то нарушение непонятно чего. А тут песок во рту. В общем, выплюнул я ее в конце концов.
А вот с крабами было иначе – крабы мне понравились. Попробовал я их в Чехии, в этом знаменитом пражском ресторанчике, в котором варят пиво лет 500. И с пивом этот рак так пошел, товарищи мои! А я пиво терпеть не могу, только водку… но это было счастье. Я тогда взлетел!
– То есть сочетание продуктов – очень важная вещь?
– Для меня – вообще! И когда я попробовал этого рака и запил его пивом… Вот, бывают же в жизни счастливые моменты, не связанные с девушками. Это один из них.
– Вы согласны с тем, что гастрономическое удовольствие сродни моменту счастья?
– Абсолютно согласен. И у меня таких моментов было много. Например, я могу сказать, что для меня важнейшей частью новогоднего стола, как ни странно, являются слепленные собственными руками пельмешки. С водочкой.
– А есть ли какой-то рецепт пельменей по-пантыкински?
– Во-первых, я принципиально считаю, что монопельменей, из одного какого-то мяса, не должно быть. Мне кажется, пельмени – это сочетание мяса. Оптимальное для меня сочетание – это говядина и свинина. А дальше начинаются уже нюансы... Пельмени из говядины и свинины в любом виде хороши. Их можно варить, можно жарить, даже на костре или еще где-то. Универсально. А вот пельмени с рыбой – это извращение, по моим понятиям.
– И традиционный вопрос – любимое блюдо, кроме пельменей?
– Борщ, который готовит моя жена. У меня же три тещи, это третья моя жена. Все три тещи знали, что я люблю борщ, и все три тещи готовили, даже в некотором смысле соревновались. Но победила моя третья жена. Причем, ничего особенного она не делает. Более того, она вегетарианка, и борщ она делает без мяса, но что-то там такое… таинство. Не знаю. Вообще с пищей связано для меня, как и с музыкой, некое таинство. Это еще одна составляющая, о которой я хотел бы обязательно сказать. Потому что есть какие-то блюда, которые готовят люди, и готовят великолепно, но они не работают. А есть такие странные вещи… не знаю, с чем это связано. Может быть, действительно, с особым отношением к этой женщине, может быть, еще с чем-то. Не знаю, загадка.
Мне иногда кажется, что в приготовлении и употреблении пищи есть некая тайна, и разгадать эту тайну – серьезное достижение.
Благодарим ресторан James за гостеприимство.
Беседовал Алексей Ванченко, журнал "Стол"
http://stolmagazine.com/
|
